Елена Литвинова.  Структурный анализ стихотворения В.Ходасевича "Баллада"

Баллада

Мне невозможно быть собой,

Мне хочется сойти с ума,

Когда с беременной женой

Идет безрукий в синема.

Мне лиру ангел подает,

Мне мир прозрачен, как стекло, -

А он сейчас разинет рот

Над идиотствами Шарло.

За что свой незаметный век

Влачит в неравенстве таком

Беззлобный смирный человек

С опустошенным рукавом?

Мне хочется сойти с ума,

Когда с беременной женой

Безрукий прочь из синема

Идет по улице домой.

Ремянный бич я достаю

С протяжным окриком тогда

И ангелов наотмашь бью,

И ангелы сквозь провода

Взлетают в городскую высь.

Так с венетийских площадей

Пугливо голуби неслись

От ног возлюбленной моей.

Тогда, прилично шляпу сняв,

К безрукому я подхожу,

Тихонько трогаю рукав

И речь такую завожу:

"Pardon, monsieur, когда в аду

За жизнь надменную мою

Я казнь достойную найду,

А вы с супругою в раю

Спокойно будете витать,

Юдоль земную созерцать,

Напевы дивные внимать,

Крылами белыми сиять, -

Тогда с прохладнейших высот

Мне сбросьте перышко одно:

Пускай снежинкой упадет

На грудь спаленную оно."

Стоит безрукий предо мной

И улыбается слегка,

И удаляется с женой,

Не приподнявши котелка.

Июнь - 17 августа 1925

Meudon

В жанре баллады, не имеющей аналогии в жанровой системе, определенной "Поэтикой" Аристотеля, не установлено четких канонов; известно, что авторы, обращаясь к этому жанру, руководствуются каждый своим пониманием. Однако, наиболее общими признаками этого жанра, очевидно, являются сюжетная основа, историческая или фантастическая, или любовно-бытовые конфликты повышенной экспрессивности. Стихотворение "Баллада", написанное Владиславом Ходасевичем в 1925 году в эмиграции, по-видимому, имеет биографическую подоплеку в том смысле, что оно кажется написанным с натуры. Принадлежность к жанру баллады формально закреплена повествовательной основой. Размер "Баллады" - 4-стопный ямб с вариациями формы и исключительно мужскими окончаниями придает произведению новеллический оттенок: текст читается как линейный, с минимальными межстиховыми паузами. Поэтика стихотворения в большой степени основана на целом ряде смысловых и формальных структурных оппозиций, системно организующих и поляризующих текст. Уже в первой строфе заявлено сложное противопоставление по признаку реальность - невозможность:

Мне невозможно быть собой,

Мне хочется сойти с ума,

- это напряженное, почти истерическое начало отражает болезненное, противоречивое состояние лирического героя. Конфликт пока существует лишь на формально- логическом уровне: мне невозможно быть собой, однако я остаюсь собой, поскольку хочу сойти с ума, то есть пока нахожусь в здравом уме. Далее читаем:

Когда с беременной женой

Идет безрукий в синема.

действительно, это крайне странная пара, в образе которой сразу ощущается некоторая монструозность. Эта пара задает параллельную оппозицию избыточность - недостаточность, в данном случае она выявляется в элементарном подсчете количества рук: одна у мужчины- инвалида против двух плюс две (потенциально больше) внутриутробные у женщины. Антитеза, закрепленная анаграммой з бер - безр, скреплена еще одной, опоясывающей, антитезой: несмотря на резкую противопоставленность, супруги демонстрируют полное согласие, которое явно выражено глаголом "идет", употребленном в единственном числе, хотя идущих на самом деле двое. Наконец, внешняя оппозиция, замыкающая строфу, состоит в противопоставленности и параллелизме этой пары, олицетворяющей неравенство, но при этом обнаруживающей смирение, с одной стороны, - и лирического "я", одинокого и целостного по внешним признакам, но выведенного из душевного равновесия, с другой.

Вторая строфа продолжает оппозиционный ряд. Герой дружен с ангелом и обладает необыкновенным зрением:

Мне лиру ангел подает,

Мне мир прозрачен, как стекло, -

А он сейчас разинет рот

Над идиотствами Шарло.

при этом под "он" подразумевается по инерции, заданной в первой строфе, вся наблюдаемая группа, вся семья - и он, и она, и так далее - неявно предполагается, что количество не определено и может быть разным. Это красивый и тонкий прием, подчеркивающий чужеродность среды, в которую погружено лирическое "я" и в которой отдельные существа слиты в одну невнятную массу. Шарло, судя по контексту, это офранцуженное Чарли (видимо, Чаплин) - теперь понятно, что синема с ударением на последнем слоге в первой строфе означает Францию. Мы осознаем, таким образом, основной вектор этой стихотворной мини-драмы: человек - чужбина. Далее, "я", принимающий лиру, и составной "он" - обыватель с разинутым ртом - открытое противопоставление, которое в несколько завуалированной форме мы наблюдали еще в первой строфе. Здесь оно не просто повторено, но почти дидактически выпячено с оттенком раздражения, досады: на фонологическом уровне отчетливо выделяется анаграмма зра - раз; при этом зра, относящееся ко "мне", находится под ударением и соотносится с активным творческим началом героя, а раз безударно, соответственно "он" пассивен и бездарен. Третья строфа:

За что свой незаметный век

Влачит в неравенстве таком

Беззлобный смирный человек

С опустошенным рукавом?

также структурно замкнута. Она состоит практически из одних отрицаний: незаметный век, в неравенстве таком, беззлобный; эпитеты смирный, опустошенный - тоже в смысловом отношении отрицающие. Синтаксически эта строфа - вопросительное предложение, формальный риторизм которого вступает в конфликт с обилием отрицаний, содержащихся в нем: ответа не требуется, его вообще не существует, но содержание вопроса как бы предлагает ответ, основанный в данном случае на отрицании. В сюжетном плане баллады третья строфа соотносится с ожиданием героя, временно предоставленного самому себе (пока все остальные в синема), и призвана отображать мыслительный процесс. Четвертая строфа является вариацией первой, но с обратным движением: 

Мне хочется сойти с ума,

Когда с беременной женой

Безрукий прочь из синема

Идет по улице домой.

Эта строфа, являясь отчасти повтором первой, чрезвычайно нагружена в смысловом отношении. "Идет по улице домой" в сочетании с предыдущим повтором активизирует образ улицы. Перемещение происходит вначале в одну (в синема, первая строфа), затем в другую (домой, четвертая строфа) стороны, и это возвратное движение в сочетании с иллюзорным обстоятельством, что в него вовлечена целая масса людей, как бы раскачивает, масштабирует улицу до размеров, которые в сочетании с последующими мотивами вертикального движения, кажутся значительными. Таким образом, улица символически вычерчивает горизонтальную координату и соотносится с плавным, медленным, инертным перемещением. Пятая и шестая строфы, соединенные редким в данном стихотворении переносом, задают вертикальную пространственную ось.

Ремянный бич я достаю

С протяжным окриком тогда

И ангелов наотмашь бью,

И ангелы сквозь провода

Взлетают в городскую высь.

Так с венетийских площадей

Пугливо голуби неслись

От ног возлюбленной моей.

Это построение акцентировано при помощи введения атрибутов и эпитетов, обладающих характерным свойством линейной протяженности сверхобыкновенной длины и длительности: ремянный бич, протяжный окрик, наотмашь, провода - фонетика соответственно обогащена долгими гласными. Перенос, как бы удлиняющий пятую строфу, завершает и закрепляет этот эффект. "Взлетают в городскую высь" - интонационно- синтаксическая концовка пятой строфы - одновременно является началом мотива вертикального движения, одного из самых значительных в стихотворении. Шестая, таким образом укороченная, строфа представляет собой структурную особенность внутри катренного контекста. Этот сравнительный оборот является романтической цитатой из памяти героя, кратким "дежа вю". Романтический характер воспоминания передается аллитерацией в последних двух стихах шестой строфы:

Пугливо голуби неслись

От ног возлюбленной моей.

В пространственно-временном отношении воспоминание естественно ассоциируется с движением в глубину и вспять, что контрастирует с содержанием образа: голуби, напротив, взлетают вверх и вперед. Таким образом, к концу шестой строфы конфликтность и эмоциональное напряжение накапливаются, достигая максимума, а центральные ассоциативные связи упорядочиваются и закрепляются. "Он" - это чужой народ, обыватель, живущий на горизонтальной плоскости и медленноходящий, с одной стороны, и лирическое "я" со свитой своих мысленных образов, облюбовавшие вертикаль и предпочитающие полет. Тем не менее расчерчиванием пространства и определением масштабов занимаются именно последние, поскольку они отчуждены и ищут опору в среде, которая в начале стихотворения кажется зыбкой и неориентированной. К концу шестой строфы у героя уже начерчены координаты и расставлены направления, он обретает ориентацию и способность взаимодействовать с этим миром. "Венетийские площади", точнее, собственно площади - образ, напоминающий о прочной и удобной среде обитания, а "возлюбленная" - краткий миг тоски по былой привязанности в противовес нынешней никчемной свободе.

В седьмой строфе лирический герой, до сих пор находящийся как будто в оцепенении, начинает двигаться и говорить:

Тогда, прилично шляпу сняв,

К безрукому я подхожу,

Тихонько трогаю рукав

И речь такую завожу:

"Pardon, monsieur, когда в аду

За жизнь надменную мою

Я казнь достойную найду,

А вы с супругою в раю

Спокойно будете витать,

Юдоль земную созерцать,

Напевы дивные внимать,

Крылами белыми сиять, -

Тогда с прохладнейших высот

Мне сбросьте перышко одно:

Пускай снежинкой упадет

На грудь спаленную оно."

Четыре строфы - с седьмой по десятую - объединены в один синтаксический комплекс; фраза, произнесенная героем, охватывает три строфы. Образы, бывшие в первой части "Баллады" параллельными и противопоставленными друг другу, во второй начинают пересекаться и взаимодействовать. Если параллельные теперь пересекаются, значит, окружающее пространство приобретает иную природу, чем прежде. Поляризация образной структуры "Баллады", достигающая пика в шестой строфе, во второй части постепенно нейтрализуется. Вторая часть в основном построена на компенсирующих исходные противопоставления тенденциях. Одна из таких тенденций выписана явно и является символической:

За жизнь надменную мою

Я казнь достойную найду

Сентенционность и общность здесь подчеркнута при помощи синтаксического и отчасти фонетического параллелизма: жизнь надменную - казнь достойную.

Предлагаемая героем позднейшая расстановка персонажей, очевидно, также обязана его нейтрализующему противоположности порыву. "Он" с супругою получают:

1) обращение "вы" и глаголы во множественном числе;

2) вертикальный, направленный вверх импульс;

3) совершенные способности витать, созерцать, внимать, сиять;

4) по паре белых крыл необыкновенной красоты.

В структурном плане девятая, десятая и в большой степени восьмая строфы обнаруживают признаки, также подчиняющиеся описанной тенденции к выравниванию, сглаживанию сформировавшихся в первой части "Баллады" конфликтов. В частности, ритмическая схема стихов в этих строфах является константной (пиррихий в 3-й стопе), что на общем фоне неупорядоченного чередования форм 4-стопного ямба выглядит как особенность. Эффект однородности еще усилен тем обстоятельством, что ударные гласные клаузул являются константами внутри отдельных строф: в восьмой строфе - у, в девятой - а , в десятой - о; девятая строфа вообще состоит из почти однородных синтаксически стихов.

Одиннадцатая, финальная, строфа

Стоит безрукий предо мной

И улыбается слегка,

И удаляется с женой,

Не приподнявши котелка.

несет покой и умиротворение, впрочем, несколько тревожного толка. Эта последняя улыбка означает, очевидно, непонимание - непонимание окончательное и безнадежное. Ритмическая схема последних трех стихов однородна - пэон четвертый - эта однородность коррелирует с установлением полного штиля в пространстве "Баллады": отчаянный всплеск, спровоцированный героем, затухает в вязком воздухе чужбины, чтобы никогда больше не возникнуть.