Однако природные стихии воды, огня, воздуха и земли, при всем своем различии и внешней противоположности качеств, находятся в глубокой связи, поэтому не случайно в стихотворении появляется круг как символ гармонии и взаимосвязанности всего со всем («шар», «объемлет», «кругом объята», «небесный свод», «со всех сторон окружены»). Все четыре первоосновы мира взаимосвязаны, вовлечены в единую жизнь, единое движение. «Образ круга настойчиво повторяется Тютчевым. Характерно пристрастие поэта к глаголам (и производным от них) со значением охвата, окружения» [5; 162]. Образ круга в этом стихотворении помогает ощутить и место человека в мироздании. Тютчев положил основание новому взгляду на личность и ее взаимоотношения с миром. Человек в поэзии Тютчева ощущает себя в круговороте безбрежного океана Вселенной, он причастен к мировому круговращению (поэтому не случайно человек в этом стихотворении оказывается в центре символического круга: «и мы плывем, пылающею бездной со всех сторон окружены»). Однако эта причастность не только не исключает драматизм взаимоотношений человека с мирозданием, но, напротив, предопределяет его. Человек затерян в мировом хаосе, но при этом не растворен в нем, его «Я» не исчезает во мгле и ночи. Вселенная, величественная, неизмеримая в пространстве и времени, властная, таинственная, нуждается в человеке, ее «глас» «нудит» и «просит». Без человека мир пуст. «Мы» в стихотворении - это и человечество, и Земля, и вся Вселенная.

      Море ночное в стихотворении «Как хорошо ты, о море ночное» - символ стихии мироздания - становится воплощением движения, оно всегда разное, нетождественное самому себе в каждый миг. Движение моря так же непредсказуемо, гармонично даже в самом своем хаосе, как жизнь, поток которой стремителен, неудержим и свободен: «ходит», «блещет», «дышит», «блеск и движенье», «волны несутся». Ритмическая организация поэтической строки уподобляется движению моря: строка «на бесконечном, на вольном просторе» удлиняется за счет синтаксического параллелизма, в то время как следующая за ней строка «блеск и движенье, грохот и гром» - краткая, стремительная, напряженная. Такое ритмическое разнообразие отражает движение моря, то плавное, объемно-величественное, то стремительное и убыстренное. Звучание изображенной в стихотворении картины моря врывается и в стихотворную строку, отражая игру жизненных сил, праздничный шум, ликование и в то же время сокрушительную силу стихии: аллитерация звуков «р» и «г», ассонанс «о» создают звучание «бездны роковой».

      Лирический герой Тютчева ощущает сопричастность жизни моря, вступает в открытый диалог с его бесконечной беспредельностью, обращается к ней на «ты»: «Зыбь ты великая, зыбь ты морская». Однако уже следующая строка: «Чей это праздник так празднуешь ты?» - вопрос без ответа. Взыскующий глас человека, обращенный к мирозданию, часто остается без отклика. Тютчевский герой как будто постоянно чувствует себя на краю бездны, он ощущает ее неизмеримость, ее дыхание. Таинственная «зыбь» живет непостижимой жизнью, что создает особый драматизм взаимоотношения человека и мироздания.

      В художественном мире Тютчева диалектически взаимосвязаны противоречия: Космос и Хаос, слабость и величие человека, его страх перед ликом бездны и в то же время таинственное притяжение к ней - именно это открывается нам в стихотворении «О чем ты воешь, ветр ночной?». «Ветр ночной» говорит с человеком «понятным сердцу языком», «музыка сфер» Тютчева зачастую хаотична, страшна, но и в этой дисгармонии чувствуется своя мелодия, которая, оставаясь непонятной человеческому сознанию, пробуждает в его душе схожее звучание. «Мир души ночной» сродни стихии ночи, и в сердце человека - те же бури, непознанные тайны. Рвущееся, стремительное, ничем неудержимое движение заключено в самом человеке: «ветр ночной» бушует в человеческом сердце, «роет и взрывает» в нам «неистовые» звуки («Из смертной рвется он груди, он с беспредельным хочет слиться»). Не случайно хаос назван «древним и родимым». Стихия внутренняя сопрягается со стихией внешней, стихия мироздания и стихия человеческой души близки своим непостоянством, мятежом, они равновелики, единосущностны: «О, бурь заснувших не буди - под ними хаос шевелится».

      «Мир дремлющий», «сумрак» в стихотворении «Тени сизые смесились» становится воплощением грани, помогающей постичь возможность взаимопроникновения противоположных начал бытия. Движение, ощутимое в двух направлениях: движение мира сверху вниз и движение человеческой души снизу вверх - «вглубь», отражает взаимоустремленность человека и мироздания. Момент их пересечения - та грань воссоединения дня и ночи, создающая мир «сумрака», - будет моментом взаимопроникновения, уравновешенности: «Всё во мне и я во всём».

      Человек стремится к слиянию с мирозданием, поэтому не случайно в стихотворении так много глаголов в повелительном наклонении: «лейся», «залей», «утиши», «переполни», «дай». «Дай вкусить уничтоженья, с миром дремлющим смешай». «Уничтоженье» - это не бесследное исчезновение, а явление в иной форме - в форме части мира. «Растворение в небесном - не исчезновение, а усиление подлинного бытия»[5; 156]. О страстном желании такого растворения говорит парадоксальное сочетание «вкусить уничтоженья»: «вкусить» - это очень желанное, несущее наслаждение, радость.

      У Рериха нет мотива разлада человека с природой, в человеке - та же гармония, тот же «строй во всем», что и в мире. Человек не чувствует себя песчинкой перед ликом мироздания, ему нет нужды молить о слиянии всего со всем, так как это даровано ему изначально. В человеке нет напряженности, только спокойствие и самоуглубление, созерцание величия мироздания. Об этом, например, картина «Королевский монастырь». В ней нет буйства красок: всё выдержано в одном тоне. Серебром светящаяся Земля неслышно плывет в бескрайних космических просторах, поэтому большую часть занимает ночное небо. Но небо и земля так же, как в картине «Канчэндзона», связаны, но теперь уже не только цветом, но и светом. Мерцающий свет звезд и невидимой луны заливает космическим сиянием и землю. Именно в этом мерцании слышится тихая, торжественная музыка. По Рериху, «звук и свет нераздельно связаны между собой. Симфония сфер будет звучать и будет возвышать дух человеческий к новым творениям». Рерих сумел создать особую атмосферу, в которой рождаются мысли о вечном. Знаменитую фразу Достоевского «красота спасет мир» Рерих произносил иначе: «Сознание красоты спасет мир».