ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ 
МАЯКОВСКИЙ

(1893-1930)

      Творчество Маяковского всегда - и в наши дни тоже - предмет острых споров. И носят они отнюдь не узколитературный характер - тут всякий раз заходит речь о взаимоотношении искусства и действительности, о месте поэта в жизни, о том, что составляет ценность и поэзии, и самой жизни. Маяковский прожил жизнь счастливую и трудную, всегда отвергая пути, что были «протоптанней и легше», радуясь, что его стихи нужны людям, воспринимая с чувством глубокой горечи непонимание, грубые нападки. С полной уверенностью можно говорить о замечательном богатстве личности поэта. Сказывается оно и в страстной, глубоко личной заинтересованности во всем, чем жила его «страна-подросток», и в неуемном, никогда не прекращавшемся поиске средств, которые позволили бы его стиху быть жизненно необходимым людям, и, наконец, в неспособности поступаться принципами. Умея идти, что называется, напролом, обладая ясными, осознанными целями в жизни, Маяковский вместе с тем был человеком от природы застенчивым, легкоранимым, подчеркнутой грубоватостью прикрывал душевную незащищенность. А главное - никогда не покидала его самозабвенная творческая страсть. И не правы те, кто снисходительно-осуждающе относятся к поэту, будто бы «растратившему» свой талант лирика на агитки. Спору нет, среди его стихов немало и таких, которые находятся попросту за пределами поэзии, но он мог быть и проникновенным тонким лириком, с открытой душой идущим к людям - к тем, кто для него «всего дороже и ближе».

      «Маяковский - личность очень талантливая, чрезвычайной душевной мягкости, граничащей иногда с излишней чувствительностью, исполненная глубокого и несколько истерического лиризма, он стремится к грандиозному, пророческому, но при этом он очень ироничен и подчас впадает в клоунаду».

А. В. Луначарский. Очерки русской литературы 
революционного времени, 1923

      «Еще чуть ли не юношей он заявил, что может быть „от мяса бешеный" и может быть „безукоризненно нежный, не мужчина, а - облако в штанах".
      Таким и остался. На всю жизнь. Быстро возгорающимся, неудержимым в страсти, могущим в моменты особого драматического напряжения совершить неожиданный, даже роковой поступок. И в то же время - деликатным, предупредительным, трогательным и нежным в заботе о других. И - уверенным в себе жизнестроителем. „Маяковский все переживал с гиперболической силой - любовь, ревность, дружбу". Эта фраза, сказанная Л. Ю. Брик, может служить поводом для размышления. Но это - не болезнь, это свойство натуры».

Ал. Михайлов. Маяковский, 1988

      «Он был человеком без убеждений, без концепции, без духовной родины. Декларируя те или иные крайности, он ни в чем не мог дойти до конца и вечно вынужден был лавировать. Он провозглашает цинизм своей эстетикой и пренебрежение чьим-либо мнением - и стремится любым способом покорить аудиторию. Он напрочь отвергает литературу - и делает все, чтобы в ней остаться. Своей религией он объявляет всеобщее братство - а служит зыбкой догме сегодняшнего дня, на глазах ускользающей из-под ног...»

Ю. Карабчиевский. Воскресение Маяковского, 1983

      «Редкий поэт так жгуче, так нервно - до крика, до истерики - реагировал на время, как Маяковский. Он представляется какой-то гигантской наковальней, на которую бросают раскаленные глыбы дней. Как и другие люди его времени, он берет на себя все: от заурядных мелочей быта до глобальных проблем мироустройства. Ничего ведь не было готового, новое только грезилось и намечалось. Надо было дать этому новому победить в собственной душе, а потом уже вести за собою массу. Маяковский открывает несколько фронтов, на которых дает бой старому: публицистика, эстрада, критика, живопись, театр, поэзия, кино, общественно-бытовое поведение и т. д. И на всех фронтах он сражается со всей страстью и яростью, будто на реальном фронте...»

В. М. Акаткин. Романтика разрушения, 1998

Задание 1

      1. Каковы основные особенности духовного мира поэта, как отражаются они в его творчестве?
      2. Почему столь разноречивы и даже полярно противоположны оценки личности и творчества поэта?
      3. Чем объяснить, что страстно влюбленный в жизнь, славивший революцию поэт сам поставил «точку пули в своем конце»?

«Облако в штанах» (1915)

      «„Программной" для своего дореволюционного творчества „вещью" Маяковский считал поэму „Облако в штанах" и, называя ее „катехизисом сегодняшнего искусства", так определял ее смысл: „долой вашу любовь", „долой ваше искусство", „долой ваш строй", „долой вашу религию". И это характерно для того периода творчества поэта, страстно отвергавшего современную ему действительность, испытывавшего острое чувство неприкаянности и одиночества в окружавшем его бесчеловечном мире.
      В поэме „Облако в штанах" средством переключения повествования из одного аспекта в другой служат подчеркнуто острые контрасты образов и чувств. От символического образа возмущенного, „ограбленного" бога, идущего в окружении архангелов-меченосцев, - к подчеркнуто грубому: „А улица присела и заорала: „Идемте жрать!", от горького признания („видели, как собака бьющую руку лижет") - к пророческим строфам о близости революции, от минутного ощущения счастья, бенгальской яркости - к страшному отчаянию, от яростного взрыва („я тебя, пропахшего ладаном, раскрою, отсюда до Аляски") - к гордому: „Снимите шляпу! Я иду!" - таков путь поэтической мысли, ее метания... И каждый такой контраст, каждый такой поворот мысли и чувства обнажает еще одну грань души поэта, одинокой в чуждом, враждебном ей мире, но сумевшей вобрать в себя боль и муку, надежды и отчаяние всех, кто так же одинок, как она, и так же страстно хочет верить в грядущее освобождение и возмездие...»

Н. Калитин. Крик тысячедневных мук, 1967

      «В герое „Облака" заключен весь комплекс стихийных, эмоционально-природных качеств, постоянных для героя раннего Маяковского. И верховодит над ними „сердце" (в „Облаке" это слово встречается 11 раз). Или „душа". <....>
      Мотив „сердца" в „Облаке" развернут в разных направлениях. Сердце в принципе предлагается „всем" - идея новой, желаемой жизни. И вместе с тем в индивидуально-лирическом плане это мотив романтической особости, исключительности. Сердце - свобода, но оно и тюрьма („Не выскочишь из сердца!"), своя, „прекрасная", оберегаемая и нестерпимая боль. Основа жизни - грубая, материальная, плотская, но „плоть" эта вовсе не торжествует в свободном цветении, - она „стонет, корчится". Герой „Облака" весь открыт навстречу жизни, но он сам как бы еще не жизнь, а лишь жажда ее, ожидание. С точки зрения максимализма Маяковского, жизнь еще должна осуществить себя - окончательно, полно, абсолютно. И, как ни странно, в эту систему, состоящую из крайностей - неимоверных требований, яростного ниспровержения, гиперболических страстей, - должно бы быть введено, в качестве разрешающего, простое и статическое понятие счастья. Демократизм Маяковского неминуемо вел его к утверждению счастья. <...>
      Именно в „Облаке" Маяковский начинает выстраивать социально обозначенный любовный „треугольник". „Соперником" героя является не конкретный „буржуй", а весь строй современной жизни, которому так или иначе подвластна любимая. Здесь важен принцип: любовная история включена в общий контекст поэмы, становится центром лирического стяжения ее проблематики - социальной, эстетической, философской».

В. Альфонсов. Нам слово нужно для жизни, 1984

      «В поэме „Облако в штанах", в пафосе которой в первые пореволюционные годы поэт выделил прежде всего отрицание <...>, громко звучит утверждающий голос, выдвигается „наша" социально-нравственная программа. „Я" в поэме то и дело переходит в „мы": „Мы сами творцы в горящем гимне...", „Мы - каждый - держим в своей пятерне миров приводные ремни!" - сближая индивидуальное и народное, этическое самоопределение личности с нравственным самосознанием общества.
      Духовно-нравственной силой, совершающей переворот в мироощущении героя и служащей предвестником социального переворота, является любовь. Именно любовь - в философско-поэтической концепции раннего Маяковского - спасает человека и человечество. Поэт видит в этой роднящей людей, бунтующей и созидающей силе жизни высшую человеческую ценность, единственное реальное, не искаженное религией и буржуазной идеологией основание этики и эстетики, добра и красоты, свободы человека и его ответственности перед другими людьми».

А. Субботин. Маяковский. Сквозь призму жанра, 1986

Задание 2

      1. Прочтите первую главу поэмы. Покажите, как драма неразделенной любви отражается в других главах, где «долой!» адресовано другим составляющим действительности.
      2. Какую роль играет в поэме богоборческая тема? Какое место занимает в ее разрешении утверждаемая поэтом концепция человека?
      3. Как соединяются в образной системе поэмы два плана: возвышенный, торжественный и приземленный, откровенно натуралистический? В чем смысл такого соединения?

«Левый марш» (1918)

      Характеризуя особенности лирики, порожденной пооктябрьской действительностью, Маяковский называл ее «лозунговой», «подхлестывающей революционную практику». Достоинства ее оценивались в этом случае действенностью стиха. Отсюда - пристрастие поэта к жанру «марша», где прямо обращенное к огромной аудитории слово призвано сообщить ей заряд целенаправленной энергии. Наиболее ярко сказалось это в «Левом марше», где средствами стиха замечательно передана характерная для этого времени атмосфера митинга, на котором возникающее у людей чувство единства вызывает желание занять место в боевых рядах, встать в строй. Именно это обусловливает и лексику, и образную структуру, и ритмико-интонационные особенности стихотворения, где внимание к сегодняшним деталям не снижает масштабности видения мира.

      «Особенностями эпохи объясняется отчетливая ориентация автора „Левого марша" на митинговую речь и речь командира перед строем. От митинговой речи в „Левом марше" - страстный демократизм и издевательская насмешка над врагом. От речи военачальника перед строем - слова команды, которыми заканчивается каждая строфа - „Левой! Левой! Левой!". Поэт связал и командирскую шутку - „Не место словесной кляузе!", и строгий командирский же окрик - „Кто там шагает правой?". Боевые строфы поднимали настроение».

В. Перцов. Маяковский: жизнь и творчество, 1956

      «В „Левом марше" (Матросам) с первой строки, с призывного зачина - „Разворачивайтесь в марше!" - поэт ставит читателя в реальную историческую ситуацию, заставляет ощутить себя в строю, рядом с другими, многими, всеми вершителями всемирно-исторического дела. Атмосфера коллективного воодушевления, деятельного соучастия и сочувствия поддерживается сейчас образами общезначимыми, близкими и понятными многим („кляуза", „оратор", „маузер").
      <...> Волевая ударная декламация получила в „Левом марше" убеждающую образную мотивировку, „жесткий" ритм и повелительный тон стихотворения заостренно передали дух времени - мужественного, драматичного, сурового в требованиях и возвышенного в ожиданиях и надеждах».

А. Субботин. Маяковский: Сквозь призму жанра, 1986

Задание 3

      1. Найдите в стихотворении конкретные приметы революционной эпохи. Какова их роль в установлении контакта поэта и аудитории, которой адресован «Левый марш»?
      2. Охарактеризуйте образный и интонационно-ритмический строй стихотворения. Каковы их особенности и чем они обусловлены?
      3. Есть ли в поэзии Маяковского другие примеры обращения к жанру марша? Приведите их, сравните с «Левым маршем».

«О дряни» (1920-1921)

      Маяковскому с его всегда осознанной и определенно выраженной позицией в жизни поэзии было в высшей степени свойственно стремление, вознося «оды торжественное „О!"», резким словом заклеймить то, что мешало утверждению светлого, прекрасного. В ставшем для него итоговым вступлении в поэму «Во весь голос» поэт, проходя «по строчечному фронту», выделяет как «оружия любимейшего род» строки, поднявшие «рифм отточенные пики». Темы и объекты, достойные сатирического осмеяния, со временем изменялись, но всегда выбирались такие, которые, с точки зрения поэта, были важнейшими среди выдвигавшихся сегодняшним днем. Таким было для него и стихотворение «О дряни» - о мещанстве, противостоящем идее переделки жизни и потому воспринимаемом как явление социально опасное.

      «Маяковский беспощаден в своем преследовании плохого. При этом изображение плохого дается так, что мысль о необходимости „уравновесить" его чем-то хорошим не приходит в голову, потому что хорошим является сам автор. В его неистощимой фантазии сатирика он предстает во всем обаянии уверенного в себе и в победе добра над злом, спокойного, остроумного, старшего товарища, который беседует, негодует, но не поучает. Это скрытое „хорошо" внутри изображения плохого или рядом с ним так естественно, что лишь усиливает оскорбление зла».

В. Перцов. Маяковский: Жизнь и творчество, 1973

      «В стихотворении „О дряни" лирическое начало не организуется сюжетно, прямой монолог поэта лишь начинает повествование, является своеобразным введением в тему. Даже обобщающая концовка произносится не от первого лица, ее формулирует... Маркс, оживающий в портретной рамке!
      Содержательно-смысловое ядро стихотворения - фабульно-изобразительные сценки, наброски сатирических характеров („мурла мещанина") и соответствующих ситуаций».

А. Субботин. Маяковский: сквозь призму жанра, 1986