«Трехмирная» структура «Мастера и Маргариты» выража­ет, на наш взгляд, философию Булгакова. На собственно фи­лософские темы Булгаков почти не высказывался, практиче­ски нет упоминаний имен видных мировых философов в его произведениях и переписке (употребление имени Канта в ро­манс   достаточно  служебно,   связано  с   проблемой   доказа­тельств бытия Божьего). Но в архиве писателя сохранилась книга П. А. Флоренского «Мнимости в геометрии» с много­численными булгаковскими пометками. Так, оказались под­черкнутыми слова Флоренского о том, чточ «разрывая время, «Божественная комедия» неожиданно оказывается не позади, а впереди нам современной науки». Эти слова приложимы и к «Мастеру и Маргарите». И философская система Флоренско­го, по всей вероятности, отразилась в булгаковском романе. Творчеством Флоренского основательно занимался П. С. По­пов, в библиотеке которого была и основная работа философа «Столп и утверждение истины», где, в частности, проводи­лась мысль о том, что «троичность есть наиболее общая ха­рактеристика бытия». У Флоренского троичность связана с христианской Троицей и возможностью прямого общения че­ловека с Богом. В «Мнимостях в геометрии» выделена над-мирная область Неба, где действуют законы мнимого про­странства  (а такое пространство, по мнению Флоренского, может при определенных условиях становиться действитель­ностью). Троичная структура «Мастера и Маргариты» выгля­дит как своеобразная пародия на триединство бытийного ми­ра Флоренского. Персонажи современного и потустороннего миров пародируют героев библейского, превращающегося в финале в надмирность, куда возвращается Воланд со свитой и Маргарита с Мастером. Мнимое пространство превращается из обители Бога у Флоренского в местопребывание сил тьмы.

{Флоренский утверждал: «положительно, число три являет себя всюду, как какая-то основная категория жизни и мыш­ления». В качестве примеров он приводил трехмерность про­странства, три основные категории времени: настоящее, бу­дущее и прошедшее, наличие трех грамматических лиц прак­тически во всех языках, философский закон трех моментов диалектического развития: тезис, антитезис и синтез, нали­чие трех координат человеческой психики: разума, воли и чувства, и др. Флоренский доказал, что троичность как ос­новную категорию бытия невозможно логически вывести ни из каких оснований, и поэтому возвел ее к изначальному три­единству божественной Троицы! Отметим, что сама божест­венная Троица христианской религии с еще большим основа­нием может быть выведена из свойств человеческого мышле­ния, если принять троичность одним из его основных свойств, связанных с деятельностью мозга.) Многие свойства троично­сти, отмеченные Флоренским, воплощены и в «Мастере и Маргарите».\Так, философ писал: «...истина есть единая сущ­ность о трех ипостасях...» «Почему же ипостасей именно три?» - спросят меня. Я говорю о числе «три», как имманент­ном Истине, как внутренне неотделимом от нее. Не может быть меньше трех, ибо только три ипостаси извечно делают друг друга тем, что они извечно же суть. Только в единстве трех каждая ипостась получает абсолютное утверждение, ус­танавливающее ее как таковую. Вне Трех нет ни одной, нет Субъекта Истины. А больше трех? - Да, может быть и боль­ше трех, - через приятие новых ипостасей в недра Троичной жизни. Однако эти новые ипостаси уже не суть члены, на ко­торых держится Субъект Истины, и потому не являются внут­ренне необходимыми для его абсолютности; они - условные ипостаси, могущие быть, а могущие и не быть в Субъекте Исти­ны... В трех ипостасях каждая - непосредственно рядом с каждой, и отношение двух только может быть опосредствовано третьей. Среди них абсолютно немыслимо первенство. Но всякая четвертая ипостась вносит в отношение к себе первых трех тот или иной порядок и, значит, собою ставит ипостаси в неодинако­вую деятельность в отношении к себе, как ипостаси четвертой...

Другими словами, Троица может быть без четвертой ипо­стаси, тогда как четвертая - самостоятельности не может иметь. Таков общий смысл троичного числа».

У Булгакова троичность соответствует истине. На троич­ности основана не только пространственно-временная струк­тура, но и этическая концепция романа. И в «Мастере и Мар­гарите» есть еще и четвертый, мнимый мир, и соответствую­щий ему ряд второстепенных персонажей. Например, Пилата в этом мире пародирует финдиректор Варьете Римский, Афрания - администратор Варьете Варенуха и т. д. Этот мни­мый мир не имеет самостоятельного значения, не является структурообразующим. В нем пародийно отражаются три ос­новных мира романа. Мнимый мир Истине не имманентен.

В мнимом мире герои совершают мнимые действия. Так, Римский вроде бы управляет ходом событий в Варьете, но в действительности власть финдиректора призрачна, и он ока­зывается подчинен воле Воланда. Или вот армавирский кот, которого поймали, приняв за волшебного кота Бегемота. Но на самом деле связь бедняги с потусторонним миром сущест­вует лишь в воображении схватившего кота подвыпившего гражданина, то есть тоже на поверку оказывается мнимой.

Мнимый мир выглядит как созданный действиями Волан­да и его спутников. Но на самом деле это наш реальный мир, мнимым и иррациональным он становится лишь кик следст­вие пороков, присущих сатирическим персонажам романа,

«Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова - это роман, раздвинувший жанровые границы, произведение, где, пожа­луй, впервые удалось достичь органического соединения историко-эпического, сатирического и философского начал. По глубине философского содержания и уровню художественно­го мастерства он по праву ставится в один ряд с «Божествен­ной комедией» Данте, «Дон Кихотом» Сервантеса (инсцени­ровку «Дон Кихота» Булгаков в 1938 году написал для Вах­танговского театра, но постановка осуществилась только в '941 году, уже после смерти драматурга), «Фаустом» Гёте,

«Войной и миром» Толстого (одноименную инсценировку Булгаков написал в 1932 году, но поставлена она не была).

«Мастер и Маргарита» - один из наиболее «литературных» романов современности, то есть опирающийся в основном на ли­тературные источники. В тексте можно встретить явные и скры­тые цитаты из литературных произведений и работ историков. Здесь и Гоголь, и А. Франс, и Гейне, и Гёте, и А. Белый, и До­стоевский, и Ренан. Но именно в «Мастере и Маргарите» оказы­вается уже невозможно говорить о литературных влияниях в строгом смысле слова. Булгаков поднимается над литературны­ми влияниями, подчиняет их своим собственным целям и зада­чам и завершает выработку своего литературного стиля, зарожде­ние которого мы видели в «Роковых яйцах» и «Собачьем сердце».

Высокий мир евангельской легенды, обретший под булгаковским пером черты неповторимой реальности, снижается, пародийно искажается в иных мирах, иных измерениях. Со­временность становится мнимостью, потусторонний мир -* действительностью. Булгаков максимально объективирует повествование, достигая поразительного эффекта. Читатель окунается в сотворенный мир фантастического представле­ния, которое на поверку оказывается самой высокой действи­тельностью. Уходит в потусторонний мир Мастер, чтобы там дождаться часа, когда современный мир обновится, и будет ос­тро нуждаться в его романе, в его мыслях. И само знакомство нынешнего читателя с текстом «Мастера и Маргариты» есть, согласно писательскому замыслу, акт духовного освобожде­ния Мастера, возвращения его своему народу и всему мир>

Еще в 1929 году П. А Флоренский в одном из своих писем подчеркивал, что «в процессе государственного строительства произошли естественные расслоения, и то, что было законно в первые годы революции, стало нарушающим общекультурную политику в дальнейшие годы... Лично я полагаю, что по мино­вании известных острых моментов культурной борьбы цензуре будут даны властью директивы более свободного пропуска в пе­чать сочинений, которые хотя идеологически чужды задачам момента, но представляют общекультурный интерес». Это вли­яние «великого перелома» в полной мере ощутил Булгаков в своей жизни и творчестве. До светлых времен, когда его творче­ство освободится от цензурного гнета и станет достоянием широ­кого читателя, при его жизни было ещё очень далеко. Неслучайно и отражение современности в «Мастере и Маргарите» куда более опосредованное и завуалированное, чем в московских пове­стях 20-х годов. Конечно, близким друзьям, знакомившимся с текстом романа еще при жизни писателя, были очевидны автоби­ографические параллели Мастера с Булгаковым, Маргариты - с Еленой Сергеевной (хотя, безусловно, эти и другие образы вовсе не сводимы к своим прототипам). Узнаваемы и фигуры литерато­ров МАССОЛИТа. Так, в критике Мстиславе Лавровичс спаро­дирован (через лавровишневые капли) уже упомянутый Вс. Виш­невский, а в критике Латунском совместились фигуры двух ре­вностных булгаковских гонителей - председателя Главреперткома О. С. Литовского и критика А. Р. Орлинского, счи­тавшего пьесу «Дни Турбиных» «созвучной только самым реак­ционным слоям «культурного мещанства», а также элементам

«новой буржуазии».

В романе есть и завуалированные отзвуки политической жизни страны 30-х годов. Вспомним двух последних гостей на балу сатаны. Это начальник-отравитель и его готовый на вес по­мощник, обрызгавший ядом стены кабинета некоего влиятель­ного лица, чьих разоблачений они опасались. А вот цитата из стенограммы процесса так называемого «право-троцкистского блока», состоявшегося в марте 1938 года, когда были осуждены Н. И. Бухарин, А. И. Рыков, Г. Г. Ягода и другие видные в про­шлом руководители партии и правительства. Вот что показал на этом сфальсифицированном судилище подсудимый П. П. Буда­нов, бывший секретарь Ягоды и наркомата внутренних дел; «Когда он (Г. Г. Ягода. - Б. С.) был снят с должности наркома внутренних дел, он предпринял уже прямое отравление кабине­та и той части комнат, которые примыкают к кабинету, здания НКВД, там, где должен был работать Николай Иванович Ежов. Он дал мне лично прямое распоряжение подготовить яд... Это было 28 сентября 1936 года. Это поручение Ягоды я выполнил,

раствор сделал. Опрыскивание кабинета, в котором должен был сидеть Ежов, и прилегающих к нему комнат, дорожек, ковров и. портьер было произведено Саволайненом (сотрудник НКВД. -

Б. С.) в присутствии меня и Ягоды» (Ягода будто бы опасался, что

Ежов может разоблачить его рать в организации убийства. С - М.

Кирова и потом> решил убрать нового наркома внутренних дед» Булгаков, как и любой здравомыслящий человек. не мое

ОД,.понимать,.ч.тр., процесс сфабрикован, от начала и до конца, хотя бы уже потому, что все обвинения были построены толь­ко на основании показаний самих подсудимых или ранее осужденных лиц, но не были подкреплены ни одним незави­симым свидетельством, ни одним вещественным доказатель­ством. Писатель видел всю фарсовость и анекдотичность рас­сказанной Булановым истории, выдержанной в духе знаме­нитых средневековых отравлений. Мнимость планировавше­гося отравления подчеркивается в романе тем, что идею на­шептал начальнику за коньяком демон Азазелло. Не случай­но и то, что Коровьев так и не называет Маргарите имен на­чальника и его подручного: Г. Г. Ягода и П. П. Буланов по приговору суда были расстреляны, и эти фамилии было за­прещено употреблять в печати. (Интересно, что очень скоро, еще до завершения булгаковского романа, бесследно исчез и некогда всесильный Ежов, чье имя также не названо в рома­не.) Писатель намекает на это обстоятельство.

В «Мастере и Маргарите» в пародийной форме запечатлен и главный обвиняемый на процессе 1938 года - Николай Иванович Бухарин (на это впервые обратил внимание Б. М. Гаснаров). Запечатлен он в образе «нижнего жильца» Нико­лая Ивановича. Здесь не только совпадение имени и отчества, очевидное портретное сходство и указание на ответственное положение, которое занимает ездящий на службу на машине «нижний жилец». Во время процесса «право-троцкистского блока» в газетах Бухарина называли помесью лисицы и свиньи и помещали соответствующие карикатуры. В свете этого не случайным выглядит превращение «нижнего жиль­ца» в борова (в таком виде Николай Иванович и предстает пе­ред Воландом). Отметим, кстати, что в своей автобиографии, опубликованной в энциклопедическом словаре «Гранат», Бу­харин вспоминал, что однажды в детстве вообразил себя ан­тихристом. Этим и объясняется, что в романе Николай Ива­нович оказался связан с нечистой силой. Булгакову, вероят­но, претил вульгарный атеизм Бухарина, чем и вызвана во многом пародия на него в «Мастере и Маргарите». Однако в целом «нижний жилец» не выглядит зловещей фигурой. Ско­рее он вызывает жалость. Булгаков понимал, что Бухарин - такая же жертва сталинского произвола, как и многие другие. Беда его в том, что он не нашел в себе силы этому произволу противостоять и с ним бороться, да и не сразу осознал его масштабы. Понятными становятся и слова Ивана Николаеви­ча Понырева о «нижнем жильце», сказанные в эпилоге: «...это еще одна жертва, вроде меня», и горестные сожаления самого Николая Ивановича об упущенном в жизни: «Эх, я, ду­рак! Зачем, зачем я не улетел с нею? Чего я испугался, ста­рый осел! Бумажку выправил! Эх, терпи теперь, старый кре­тин!* Попытки романного Николая Ивановича оправдаться, выправить бумажку, что он против своей воли побывал на ба­лу у сатаны, могут быть сопоставлены с попытками Бухарина добиться публичного опровержения сведений, появившихся в печати, о его причастности к «заговорам» (подобные утверж­дения встречались на процессах 1936-1937 годов). Такое оп­ровержение было дано Бухариным, однако оно не избавило его от позднейшего осуждения и гибели. Сожаления же Нико­лая Ивановича о том, что не убежал от опостылевшей жизни, могут быть спроецированы на тот факт, что Бухарин так и не использовал для бегства свою поездку в Париж в 1936 году. Во время этой поездки он тайно встретился с Ф. И. Даном, видным меньшевиком, и признался ему, что Сталин «это маленький злобный человек, не человек, а дьявол», но «жить как вы, эмиг­рантом, я бы не мог... Нет, будь что будет... Да может, ничего и не будет». Булгаков, разумеется, не мог знать этого разговора, преданного гласности лишь полвека спустя, но психологическое состояние Бухарина он понял довольно точно и в сниженном ви­де передал его в своем Николае Ивановиче.

И еще одно обстоятельство в творческой истории «Мастера и Маргариты» оказалось связано с именем Бухарина. 12 июня 1929 года в Москве докладами Ем. Ярославского и Н. И. Бу­харина открылся Всесоюзный съезд безбожников. И в редак­ции 1929 года в Москве докладами Ем. Ярославского и Н.И. Бухарина открылся Всесоюзный съезд безбожников. И в ре­дакции 1929 года в главе «Якобы деньги» все необыкновенные происшествия в Москве начинаются именно 12 июня, и к это­му дню, видимо, был приурочен великий бал у сатаны, или шабаш, явно пародирующий этот съезд.

Булгаков ясно видел слабость политиков, противостоящих Сталину, даже и тех, кто когда-то боролся за продолжение нэпа и, вероятно, этим вызвавших булгаковское сочувствие. И сла­бость их была, как показал писатель в пародийном образе «ниж­него жильца» Николая Ивановича* в отрицании .культурной традиции и норм христианской морали и нравственности («нижний жилец» нарушает заповедь «не прелюбодействуй!» и за это наказан, вина же Бухарина шире, и заплатил он за нее самую страшную цену - не только смерть, но и полное мораль­ное унижение на средневековом инквизиторском судилище).

В июне 1938 года была закончена перепечатка рукописи третьей редакции «Мастера и Маргариты». В связи с этим Булгаков писал жене: «Что будет?» - ты спрашиваешь. Не знаю. Вероятно, ты уложишь его в бюро или в шкаф, где ле­жат убитые мои пьесы, и иногда будешь вспоминать о нем. Впрочем, мы не знаем нашего будущего.