П.Вайль, А. Генис «Страшный суд», о героях и композиционных  особенностях  романа  Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание».

О героях: «...Раскольников - единственный герой книги. Все остальные - проекции его души. Тут то и находится объяснение феномен двойников. Каждый персонаж, вплоть до случайных прохожих, вплоть до забитой насмерть лошади из сна Раскольникова, отражает частичку его личности». Раскольников - композиционный, духовный и идейный центр романа. История главного героя переплетается с историей семьи Мармеладовых, с судьбой Дунечки и Пульхерии Александровны, а также связана с судьбами Свидригайлова и Лужина. Трагические метания его духа вовлекают в свою орбиту всех действующих лиц. Все они становятся для Раскольникова воплощенным разрешением его собственного вопроса, «разрешением, не согласным с тем, к которому пришёл он сам, поэтому каждый задевает его за живое и получает твёрдую роль в его внутренней речи».

Совершенство композиции «Преступление и наказание» не имеет себе равных у Ф.М.Достоевского. Состоящий из 6 частей и эпилога роман, «построенный на искусной оркестровке напряжений, проходит через две кульминации, после которых наступает катарсис. Первая такая точка - преступление. Вторая - наказание». Причем Достоевский пишет больше о наказании, чем о преступлении Раскольникова: из шести частей описанию преступления посвящена лишь одна, все же остальное представляют собой своеобразный анализ психологического состояния личности, душевной жизни героя. Но даже и не наказание, а «восстановление погибшего человека» более всего волнует Достоевского как художника и мыслителя.

Приложение № 7.

Достоевский о необходимости смирения.

Величайшая заслуга Достоевского как писателя-психолога в том и состоит, что он не только сам признал своё падение, смирился и пришёл, через труднейшую борьбу, к истинной вере в Христа, как и говорил себе: «Не как мальчик же я верую во Христа и его исповедую, а через больше горнило сомнений моя осанна (т.е. песнь Господу, хвала - И.С.) прошла», - но  и в необычайно яркой, сильной, глубокой художественной форме раскрыл миру этот путь души. Достоевский как бы ещё раз благовествовал миру христианство, и так, как, по-видимому, никто из советских писателей ещё ни до, ни после него не сделал.

В смирении видит Достоевский основу для нравственного возрождения человека и для принятия его Богом и людьми. Без смирения не может быть исправления, в котором нуждаются все без исключения живущие, ибо во всех присутствует зло и великое зло. «Если бы только, - говорит Достоевский устами князя в «Униженных и оскорблённых», - могло быть..., чтобы каждый из нас описал свою подноготную, но так, чтобы не побоялся изложить не только то, что он боится сказать своим лучшим друзьям, но даже и то, в чём боится подчас признаться самому себе, - то ведь на свете поднялся бы тогда такой смрад, что нам бы всем надо было задохнуться».

Поэтому-то везде и всюду - если не прямо словом, то всей изображаемой жизнью героя, его падениями и восстаниями - Достоевский призывает человека к смирению и труду над самим собой: «Смири свою гордость, гордый человек, поработай на ниве, праздный человек!» Смирение не унижает человека, а, напротив, ставит его на твердую почву самопознания, реалистического взгляда на самого себя, вообще на человека, поскольку смирение и есть тот свет, благодаря которому человек видит себя таким, каким он является на самом деле. Оно есть свидетельство великого мужества человека, не убоявшегося встретиться с самым грозным и неумолимым соперником - своей совестью. Для самолюбивого и тщеславного это не под силу. Смирение является твердой основой, солью всех добродетелей. Без него они вырождаются в лицемерие, ханжество, гордыню.

Да и как не смириться тому, кто прямо смотрит на себя и признается честно самому себе во всем?

Эта мысль постоянно звучит в творчестве Достоевского.

А. Осипов, профессор МДА.      Статья «Искатель высшей правды».

Приложение № 8.

Достоевский о роли страданий и красоте.

Глубоко и искренне верил Достоевский в русский народ, несмотря на все его прегрешения. «Кто истинный друг человечества, - призывает он, - у кого хоть раз билось сердце по страданиям народа, тот поймёт и извинит  всю непроходимую наносную грязь, в которую погружен наш народ, и сумеет отыскать в этой грязи бриллианты. Повторяю: судите русский народ не по тем мерзостям, которые он так часто делает, а по тем великим и святым вещам, по которым он и в самой мерзости своей постоянно вздыхает... Нет, судите наш народ не по тому, что он есть, а по тому, чем желал бы стать, а идеалы его сильны и святы». Как желал Достоевский показать эту красоту очищенной души человеческой, этот бесценный бриллиант, который большей частью весь завален,  захламлен, загажен грязью лжи, гордыни и плотоугодия, на который вновь начинает сверкать омытый слезами страданий, слезами покаяния. Достоевский был убеждён, что потому и  гремит  человек, что не видит красоты своей подлинной, не видит души своей первозданной. В материалах к «Бесам» находим у него такое: «Христос затем и приходил, чтобы человечество узнало, что и его земная природа, дух человеческий может явиться в таком небесном блеске на самом деле и во плоти, а не то что в одной мечте и в идеале, - что это естественно и возможно». Кириллов в «Бесах» говорит о всех людях: «Они не хороши потому, что не знают, как они хороши. Надо им узнать, что они хороши, и все тотчас станут хороши, все до единого». Именно об этой красоте, представшей духовно очищенному взору человека, говорил Достоевский, когда утверждал, что «красота спасет мир» («Идиот»).

Но, оказывается, красота эта спасающая в нашем дольнем мире открывается человеку преимущественно в страданиях, через мужественное несение им креста своего. Не случайно страдания в творчестве Достоевского занимают столь значительное место, что его самого называют художником страданий. Ими, как огнем золото, очищается душа. Они, становясь раскаянием, возрождают душу к новой жизни и оказываются тем искуплением, в котором столь нуждается каждый человек, глубоко осознавший и переживший свои грехи, свои мерзости. И, поскольку все грешны, то и страдания, по Достоевскому, необходимы всем, как пища и питие. Но плохо той душе, которая не чувствует этой необходимости. «Если хотите, - пишет он в записной книжке, - человек должен быть глубоко несчастен, ибо тогда он будет счастлив. Если же он будет постоянно счастлив, то он тотчас же сделается глубоко несчастлив». «Горе узришь великое, - говорит старец Зосима Алеше, - и в горе сам счастлив будешь. Вот тебе завет: в горе счастье ищи». Ибо через страдания, к которым ведут иногда «страшные» преступления, освобождается человек от своего внутреннего зла и его соблазнов и вновь обращается к Богу, Христу, и спасется.

А. Осипов, профессор МДА.      Статья «Искатель высшей правды».