|
Страница 1 из 2 ИВАН АЛЕКСЕЕВИЧ БУНИН (1870-1953) «Выньте Бунина из русской литературы, и она потускнеет, лишится живого радужного блеска и звездного сияния его одинокой страннической души...» М. Горький, середина 20-х гг.
«Я происхожу из старинного дворянского рода, давшего России немало видных деятелей, как на поприще государственном, так и в области искусства, где особенно известны два поэта начала прошлого века: Анна Бунина и Василий Жуковский, один из корифеев русской литературы, сын Афанасия Бунина и пленной турчанки Сальмы.
Все предки мои всегда были связаны с народом и с землей, были помещиками. Помещиками были и деды и отцы мои, владевшие имениями в средней России, в том плодородном подстепье, где древние московские цари, в целях защиты государства от набегов южных татар, создавали заслоны из поселенцев различных русских областей, где благодаря этому образовался богатейший русский язык и откуда вышли чуть не все величайшие русские писатели во главе с Тургеневым и Толстым».
И. А. Бунин. Из предисловия к французскому изданию
«Господина из Сан-Франциско», 1921
«Кто хочет читать и разуметь Бунина, тот должен почуять эту атмосферу русской усадьбы и уловить ее сложившееся за девятнадцатый век духовное наследие: этот дух скептического просвещения, офранцуженного аристократизма; эту струю небо-опустошающего вольтерьянства, с его замечательной зоркостью к злому началу в человеке и с его особою подслеповатостью к божественному началу Добра; этот тонкий аромат разочарованного байронизма, с его мрачной и горделивой, но пустоватой проблематикой и с вечной тягой к вольнодумству; эту ширину души, совмещающую мысль со страстью, барское гостеприимство, охоту и кутеж с народническим толстовством, а толстовскую мораль с вечною жаждою чувственного, и умственного, и созерцательного наслаждения, и с действительным умением наслаждаться; эту близость к природе - и к сумасшедшим метелям, и к пышным листопадам, и к нещадному солнцу, и к этой душемутительной откровенности скотного двора; этот чуткий и простосердечный подход к крестьянству, полный того обостренного интереса и дивования, который характеризует процесс национального самосознания, ибо поистине русская художественная литература, воспринимая и живописуя душу русского крестьянина, совершала акт национального самопознания и самоутверждения.
Крестьянская, простонародно-всенародная стихия - вот, наряду с усадьбой, второй исток творчества Бунина. В эту стихию он вжился во всей ее первоначальности; он принял в себя весь ее первобытный отстой, с его многовековою горечью, с его крепкой ядреностью, с его соленым юмором, с его наивной непреодоленно-татарской жестокостью, с его тягою к несытому посяганию. Но крестьянская стихия не дала ему ограничиться этим: она заставила его принять в свою душу и кое-что из тех сокровенных залежей мудрости и доброты, свободы и богосозерцания, которые образуют самую субстанцию русского народного духа».
И. А. Ильин. Творчество И. А. Бунина, 1959
Задание 1
Что общего можно найти в автобиографической заметке Бунина и в той характеристике его творчества, какую дает философ и литературный критик И. Ильин? Проследите на материале бунинских произведений (рассказы «Антоновские яблоки», «Иоанн Рыдалец», повесть «Деревня», роман «Жизнь Арсеньева») взаимодействие двух начал, вошедших в «жизненный состав» писателя: дворянского, с его богатейшей культурой и одновременно скепсисом, вольнодумством, помещичьими замашками, гордостью за свое происхождение, и крестьянским, с его близостью природе, фольклором, простонародным православием. Как выразила себя «странническая душа» (Горький) Бунина в творчестве - прозе и поэзии?
Поэзия Бунина «Цельность и простота стихов и мировоззрения Бунина настолько ценны и единственны в своем роде, что мы должны с его первой книги и первого стихотворения „Листопад" признать его право на одно из главных мест среди современной русской поэзии. Я говорю - с первого стихотворения, потому что с тех пор резких перемен не произошло. Все черты, свойственные Бунину, только укреплялись и становились отчетливей, и звезда его поэзии восходила медленным и верным путем. Такой путь очень идет к поэзии Бунина, которой полюбилась прежде всего природа. Так знать и любить природу, как умеет Бунин, - мало кто умеет. Благодаря этой любви поэт смотрит зорко и далеко и красочные и слуховые его впечатления богаты». Александр Блок. О лирике, 1907
«Если на рубеже века для бунинской поэзии наиболее характерна пейзажная лирика, в ясных традициях Фета и А. К. Толстого <...>, то в пору первой русской революции и последовавшей затем общественной реакции Бунин все больше обращается к лирике философской, продолжающей тютчевскую проблематику. Личность поэта необычайно расширяется, обретая способность самых причудливых перевоплощений, находит элемент „всечеловеческого" (о чем говорил, применительно к Пушкину, в своей известной речи Достоевский). <...> Поверхностный атеизм сменяется пантеистическим восприятием мира и своего рода метафизическим исследованием глубинных основ нации. <...> В этой мраморной поступи неоклассика слышен призыв к людям нового века следовать за ним - ощущать ход вечности и растворяться в ней. Взгляд поэта обретает вселенскую, „надзвездную" масштабность, где человек - лишь малое дитя бесконечного мира».
О. Михайлов. Строгий талант. Иван Бунин. Жизнь. Судьба.
Творчество, 1976
«Передо мною книга Бунина „Избранные стихи". Это не кликушество, не тайнопись. Здесь поэт не является только орудием только некоей высшей воли. Он творит сам, сознательно, что хочет и как хочет. Он никогда не опьяняется словами, не бьется в падучей творческого экстаза. Он ясен, спокоен и великолепен.
Из драгоценного ларца своего таланта он холодно и мудро берет то, что ему сейчас нужно. И радость, которую дает нам его творчество, - такая, какая бывает у любителя редкостей, которому покажут сокровище тончайшей работы. <...>
Когда-то, помню, читала я его стихотворение, где он говорил, что на ледяной скале он „вырезал стальным клинком сонет".
Только он сам и мог сказать о себе так чудесно и точно. Именно „стальным клинком".
Никогда не размазано, не разрыхлено. Никогда не „около". Всегда остро, тонко, единственно».
Н. А. Тэффи. По поводу чудесной книги, 1929
«В условиях русской поэзии XX века нельзя было безнаказанно отвергнуть весь символизм, отбросив все его правды вместе с неправдами. Бунин поставил перед собою ряд трудностей непреодолимых. Я был бы неоткровенен, т. е. недобросовестен, если бы не указал на те строгие и, с моей точки зрения, не всегда справедливые ограничения, которым Бунин сознательно подверг свою музу. Но я не могу не воздать должного тому последовательному, суровому и мужественному аскетизму, которому Бунин подчинил свою поэзию, раз навсегда отказавшись от всего, что представлялось недостаточно достойным или слишком суетным. Бунин всегда шел по линии наибольшего сопротивления. Пусть я не разделяю многих мотивов бунинского самоограничения - все же я не могу не признать, что во многих он оказался прав.
Но этого мало. Не разделяя принципов бунинской поэзии <...>, я все же хочу сказать, что существует нечто, переступающее все принципиально поэтические барьеры: это - самый факт бунинской поэзии, тот прекрасный факт, что, как всякая подлинная поэзия, она порою заставляет позабывать все „школьные" расхождения и прислушиваться к ней просто».
Вл. Ходасевич. О поэзии Бунина, 1929
«Я, вероятно, все-таки рожден стихотворцем. Тургенев тоже был стихотворец прежде всего, и он погубил себя беллетристикой. Для него главное в рассказе был звук, а все остальное - это так. Для меня главное - найти звук. Как только я его нашел - все остальное дается само собой».
И. А. Бунин. Запись в дневнике его племянника
Н. А. Пушешникова, 1911
Задание 2
Можно ли утверждать, что поэзия и проза в бунинском творчестве были двумя равноправными стихиями? Какие черты в стихах Бунина выделяют А. Блок, Вл. Ходасевич, Н. Тэффи? Как эволюционировала поэзия Бунина, восходя от пейзажной лирики к лирике философской? Обратите внимание на роль классической традиции в его поэзии, которая отличалась ясностью, простотой и некоторой рациональностью - в противовес главенствующему направлению начала века символизму. Кто более прав из двух писателей - современников Бунина - поэт Владислав Ходасевич, заявивший, что «нельзя было безнаказанно отвергнуть весь символизм», или прозаик Надежда Тэффи, видевшая силу бунинской поэзии как раз в том, что это не «тайнопись», но всегда «остро, тонко, единственно». Справедливо ли утверждение, что стихи Бунина - это «неореализм», близкий поэзии его младшего современника - Анны Ахматовой?
Как повлияло «стихотворчество» Бунина на его художественную прозу?
Проза Бунина «Проза Бунина вспахана плугом поэта... Она постепенно обретала особенный лаконизм, сгущенность слова. Прочитав бунинский рассказ „Сосны", Чехов написал ему: „Это очень ново, очень свежо и очень хорошо, только слишком компактно, вроде сгущенного бульона". И „Сосны", и „Антоновские яблоки", и „Новая дорога", и „Золотое дно" поражают меткостью деталей, художественными подробностями. Вспомним только молодую старостиху из „Антоновских яблок", важную, как „холмогорская корова". А какой букет ароматов в этом рассказе: „ржаной аромат новой соломы и мякины", „душистый дым вишневых сучьев", крепкий запах „грибной сырости" и тут же другие: „старой мебели красного дерева, сушеного липового цвета" и главный, создающий цельное настроение этой новеллы аромат „антоновских яблок, запах меда и осенней свежести".
Проза вобрала в себя не только новую лексику, приобрела компактность и взвешенность. Она подчинилась внутренней мелодике, музыке. Это не значит, что она стала нарочито ритмизированной, как у Андрея Белого. Нет, Бунин стремился, говоря словами любимого им Флобера, „придать прозе ритм стиха (оставляя прозу прозой)". Музыкальность внутренняя, которая легко влилась в формы стиха, оказалось, могла подчинить себе и прозу». О. Н. Михайлов. Иван Алексеевич Бунин. Очерк творчества, 1967
«Подлинного мастерства Бунин достигает несколько позднее - из-под его пера выходят шедевры художественной прозы, в которых беспощадная правда изобразительности, внутренне напряженной, внешне бесстрастной, сочетается с недосягаемым совершенством формы. И тут надо отметить одно обстоятельство, весьма примечательное. Если в стихах Бунина... постепенно стирается грань между поэзией и прозой в том смысле, что поэзия в стихах Бунина приобретает все больше характер не внешне-звучальный, а смысловой, то в прозе Бунина начинает наблюдаться движение, так сказать, встречное: проза Бунина все более и более обретает музыкальный характер, в каком-то совершенно особом смысле. Нельзя сказать, чтобы проза Бунина приобрела какое бы то ни было внешнее сходство с стихами или музыкой - нет. Но в ней появляется свой собственный внутренний ритм и своя собственная чисто музыкальная логика. Не случайно и то, что Бунин именно с этого времени приобретает способность непогрешимой архитектурной композиции своих поэтических произведений - тот „дар построения, ритма и синтеза", который проницательно отметил в Бунине французский писатель Рене Гиль - способность вообще редкую, а среди русских писателей не встречающуюся».
К. Зайцев. И. А. Бунин. Жизнь и творчество, 1934
Задание 3
В чем заключается, на ваш взгляд, магия музыкальности бунинской прозы? Прочтите начало рассказа «Антоновские яблоки» («Вспоминается мне ранняя погожая осень...» и т. д.) и начало чеховской «Попрыгуньи» («На свадьбе у Ольги Ивановны были все ее друзья и добрые знакомые...» и т. д.). Можно ли сказать, что Чехов как бы «демократизировал» прозу, добившись в итоге предельной простоты и общедоступности ее восприятия, того, что А. Твардовский охарактеризовал как «магию доходчивости», а Бунин, напротив, «аристократизировал» прозу, насыщая метафорами, уплотняя и «вызолачивая» ее («парчевым» назвал язык бунинской прозы критик Ю. Айхенвальд)? Случайно ли, что в похвале бунинскому рассказу мы находим у Чехова и скрытый упрек («только слишком компактно вроде сгущенного бульона»), в то время как Бунин, высоко оценив талант Чехова, в то же время сказал, что он «пишет бегло и жидко»? Какое из двух начал в прозе - чеховское или бунинское - ближе вам как читателю?
«Деревня» (1909-1910) «Конец „Деревни" я прочитал - с волнением и радостью за Вас, с великой радостью, ибо Вы написали первостепенную вещь. Это - несомненно для меня: так глубоко, так историческидеревню никто не брал. <...> Я не вижу, с чем можно сравнить Вашу вещь, тронут ею - очень сильно. Дорог мне этот скромный, скрытый, заглушенный стон о родной земле, дорога благородная скорбь, мучительный страх за нее - и все это ново. Так еще не писали. <...>
Не считайте моих речей о „Деревне" приподнятыми и преувеличенными, это не так. Я почти уверен, что московские и петербургские всех партий и окрасок иваны непомнящие и незнающие, кои делают критические статьи для журналов, - не оценят „Деревни", не поймут ни существа, ни формы ее. Угроза, скрытая в ней, тактически неприемлема как для левых, так и для правых, - угрозы этой никто не заметит.
Но я знаю, что когда пройдет ошеломленность и растерянность, когда мы излечимся от хамской распущенности - это должно быть или - мы пропали! - тогда серьезные люди скажут: „Помимо первостепенной художественной ценности своей, „Деревня" Бунина была толчком, который заставил разбитое и расшатанное русское общество серьезно задуматься уже не о мужике, не о народе, а над строгим вопросом - быть или не быть России? Мы еще не думали о России, - как о целом - это произведение указало нам на необходимость мыслить именно обо всей стране, мыслить исторически». Письмо М. Горького И. А. Бунину. Декабрь 1910 г.
«Что-то щемящее, почти безнадежное исходит от этого мрачного полотна. Что-то глубоко пессимистическое, почти отрицательное сквозит в каждом густом мазке...»
Н. Г. «Деревня». Повесть И. А. Бунина. Одесские новости. - 1910
«Какой поразительный контраст с той идеализацией русского мужика, которую находим в „Записках охотника" Тургенева! Быть может, историческая закономерность сказалась на этих двух полюсах: реалистическая реакция против идеализации доброго старого времени должна была дойти до своего завершения, увлечение светлыми тонами должно было быть искупленным не меньшим увлечением черными пятнами. Если это так, то Бунин довел этот процесс до предела».
Е. Колтоновская. И. Бунин. «Деревня», 1911
«О вырождении деревни вопиет каждая страница этой повести еще более, чем о злобе и подлости мужиков. Но бунинская деревня совершенно не знает Липы, не знает Хрыминых и Кострюковых, призывавших обывателей чеховского „оврага" „под светлые знамена труда и справедливости на земле". В противовес деревне Решетникова, Тургенева и Успенского она рисует все сплошь в безотрадных и отвратительных красках».
Л. Войтоловский. Новая повесть И. А. Бунина «Деревня», 1910
«Прочитали кое-что из того, что писалось о „Деревне"... И хвалы и хулы показались так бездарны и плоски, что хоть плачь».
И. А. Бунин - М. Горькому. 20 апреля 1911 г.
Задание 4
Сопоставьте характеристику, которую дает Горький «Деревне», с отзывами критики. Исчерпывается ли содержание бунинской повести «черными красками» (в контрасте с повестью Чехова «В овраге», произведениями Тургенева, Г. Успенского), как утверждалось большинством критиков, или автор преследовал иную, более глубокую цель? Что увидел Горький в бунинской повести, когда сказал, что «так глубоко, так исторически деревню никто не брал»? Можно ли найти в последующем историческом пути России «как целого» подтверждение горьковской оценки?
«Веселый двор» (1911), «Иоанн Рыдалец» (1913) «„Иоанн Рыдалец", как это просто, прекрасно, правдиво рассказано Вами. Это Вы, это я, это все мы, вся русская литература рыдает денно и нощно, оплакивая злодеяния своих иванов грозных, не помнящих себя в гневе, не знающих удержу своей силе. Вот мне бы хоть один такой рассказец написать, чтобы всю Русь задеть за сердце. Какой счастливец стал бы я». М. Горький, середина 20-х гг.
«Самая благополучная с виду биография, оказывается, таит в себе катастрофичность, покоится над бездной. Размеренно, упорядоченно течет жизнь человека, пока вдруг не пересечется траурной чертой. Куда бы ни повел героев автор, мы знаем, он непременно приведет их к крутизне, где обрывается жизнь, - заглянуть, чтобы закружилась от ужаса и растерянности голова. <...> Его особенное внимание в 1910-е годы не случайно привлекают люди, выбитые из привычной колеи, пережившие внутренний перелом, катастрофу, вплоть до отказа от своего „я", - странники, юродивые, „Божьи люди", которые позволяют, как ему кажется, глубже заглянуть, точно в бездонный колодец, в прошлое Руси».
О. Михайлов. Строгий талант. Иван Бунин. Жизнь. Судьба.
Творчество, 1976
«Когда Анисья Минаева („Веселый двор"), покинув пустую избу, в полуобмороке от истощения бредет в жаркий, цветущий летний день за двадцать верст к сыну, пустоболту и бродяге, пристроившемуся, наконец, на „место" в лесной караулке, она для нас как бы не литературный персонаж, а именно та, живая Анисья, каким-то чудом из горькой, мученической своей и безгласной, безвестной жизни занесенная на страницы книги. Ее материнская печаль и материнская нежность к беспутному сыну, оставившему мать без крошки хлеба, ее страдания вызывают у нас прежде всего не восхищение мастерски написанным портретом, а просто душевный порыв, страстное желание помочь этой бедной женщине, накормить, приютить ее старость. Но вместе с этим эта женщина, бредущая проселками и полями, шатающаяся от слабости, жующая какие-то травинки („горох еще не наливался. Кабы налился, наелась бы досыта - и не увидал бы никто"), предстает нам и как образ всей нищей, „оголодавшей" деревенской Руси, бредущей среди своих плодородных полей, плутающей по межам и стежкам».
А. Т. Твардовский. О Бунине, 1965
|
