Чтобы понять героев Булгакова, нужно поставить их рядом с героями Достоевского и Толстого, жизнь которых переполнена поисками, сомнениями, свойства и качества которых передают лучшие черты и особенности русского национального характера.

Чистота всего нравственного облика Маргариты, ее верность, преданность, бескорыстие, мужество при испол­нении долга - это извечные черты русских женщин, спо­собных и коня на скаку остановить, и разделить вместо со своим любимым все тяготы и лишения, которые вы­падают на их долю. Образ Маргариты продолжает слав­ную плеяду русских женщин, изображенных в русской литературе Пушкиным, Тургеневым, Толстым.

Мастером на Руси издавна называли человека, искус­ного, незаурядного в своем деле. Мастер - самый ува­жаемый человек и не только на Руси.

Мастер появляется впервые в главе «Раздвоение Ива­на», когда вдруг «па балконе возникла таинственная фи­гура, прячущаяся от лунного света, и погрозила Ивану пальцем». Вот ого портретные данные: «С балкона осторожно заглядывал в комнату бритый, темноволосый, с ос­трым носом, встревоженными глазами и со свешиваю­щимся на лоб клоком волос человек примерно лет три­дцати восьми». Таинственный посетитель был одет во всё больничное, «на нем было белье, туфли па босу ногу, на плечи наброшен бурый халат».

С этой встречи Мастер доверяется Ивану, рассказы­вает ему со всеми подробностями все обстоятельства сво­ей жизни. И главное - он рассказывает о своей неповто­римой встрече с Маргаритой. Встречи, ожидания, лю­бовь- обо всем Иван узнает от Мастера. В рассказе Ма­стера очень много точных, конкретных подробностей, ко­торые обрисовывают обстоятельства его жизни зримыми и вещными.

Есть такая категория людей, которых называют «не от мира сего». Может быть, к ней и относится Мастер. Они не умеют да и не хотят приспосабливаться, ловчить, они говорят то, что думают. И другого поведения они се­бе не представляют.

Работа в музее помогла ему лучше изучить прошлое во всем богатстве красок и противоречий, во всей слож­ности и драматизме. Для таких людей не существует авторитетов, существует только правда, которой они до­искиваются. Ему бы никогда не пришло в голову .начать роман о Понтии Пилате, если бы не счастливый случайно облигации он выиграл сто тысяч рублей. Теперь-то он сможет ни о чем не беспокоиться, у него есть все необхо­димое для работы. Сняв в полуподвале небольшую квар­тирку, и стал самозабвенно работать над романом. Лако­ничен рассказ об этом периоде его жизни. Сказано только самое необходимое. Но характер его предстает достаточно полно и ярко обрисованным. В разговоре с Иваном вы­являются черты, свойства и качества его характера. Он вежлив, хорошо воспитан, честен, прямодушен. Он при­знается Ивану, что украл ключи у милейшей Прасковьи Федоровны ради того, чтобы иметь возможность «выхо­дить на общий балкон... и таким способом иногда наве­стить соседа». Таким же способом он может и удрать, но удирать он не собирается: «мне удирать некуда». Он это сказал «твердо», как давно обдуманное и выношенное. Его жизнь подходит к концу, и он отдает себе отчет в этом. И читатель тоже должен вое это очень отчетливо понимать. Через два дня таинственный Мастер умрет. Близкий конец ложится отсветом на весь его предсмерт­ный рассказ. И только это понимание близкого конца приоткрывает нал сложные отношения Мастера и Мар­гариты.

Пришелец признается, что он не выносит «шума, возни, насилий и всяких вещей в этом роде. В особенности ненавистен мне людской крик, будь то крик страдания, ярости, или какой-нибудь иной крик». Он ищет покоя. Грубое раздражает его. Он отчитывает Ивана за то, что тот «без основания» «засветил» по морде одному типу, называет это безобразием и просит никогда больше не прибегать к таким грубостям, и в своих выражениях, и в своих действиях.

Он резко отзывается о прочитанных им стихах. И очень огорчился, узнав, что Иван сочиняет стихи. Не прочитав ни одного стихотворения Ивана, он уже пред­ставляет себе их уровень и умоляет его не писать больше.

Раздвоение Ивана закапчивается его прозрением, сме­лым признанием, что стихи его «чудовищны». Но глав­ное в том, что Иван почувствовал доверие к этому неиз­вестному и рассказал о своих приключениях на Патри­арших прудах.

Мастер, слушая Ивана, то приходит в восторг, то в исступленную ярость, испытывает мстительную злобу, когда слышит о смерти Берлиоза.

    Гибель Берлиоза - не шутка сатаны, а жестокое воз­мездие за развращение девственных душ, одной из кото­рых был Иван Бездомный. Вот почему Мастер, слушая рассказ о смерти Берлиоза, вовсе его не жалеет: «Об од. ном жалею, что на месте этого Берлиоза не было критика Латунского или литератора Мстислава Лавровича». Ма­стер вспоминает Берлиоза, как «человека не только на­читанного, по и очень хитрого», и все удивляется, почему тот не догадался, что перед ними предстал Воланд во всем своем традициолном обличье.

По описанию внешности Мастер сразу догадался, что Иван встретился с Сатаной: «ведь даже лицо, которое вы описывали, разные глаза, брови!..» Но Иван Бездомный - «человек невежественный», он даже оперу «Фауст» не слушал. А вот почему Берлиоз не понял, кто перед ним?

Мастер уверяет Ивана, что все, что случилось с ним, «бесспорно было в действительности»: «Ваш собеседник был и у Пилата, и на завтраке у Канта, а теперь наве­стил Москву». Но чуть-чуть перед этим он сам призна­ется: «И вы и я - сумасшедшие...» Этого лельзя упускать из виду при анализе всех фантастических обстоятельств сюжетного развития. Этим признанием Булгаков как бы создал «подходящую для этого почву», то есть реалисти­ческую художественную мотивировку всего последующе­го. Как о «золотом веке» вспоминает Мастер те времена, когда он, выиграв по облигации сто тысяч, с упоением работал над романом о Понтии Пилате. «И вот тогда-то, прошлою весной», случилось нечто гораздо более восхи­тительное, чем получение ста тысяч рублей... Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих»...

Рассказ Мастера очень конкретен, точен, наполнен подробностями, деталями как бытовыми, так и психоло­гическими. И мы понимаем, почему он так подробен в де­талях: перед ним сидит Иван и жадно впитывает этот рассказ. Ему нужно вое объяснить, растолковать. Поэто­му в этой главе образ Мастера в сущности получает за­конченность: характер, обстоятельства его жизни, роман о Понтии Пилате, любовь, неудача с публикацией рома­на и, наконец, неизлечимая болезнь, породившая страх.

Мы застаем его в тот момент жизни, когда он уже со всеми невзгодами примирился, и с литературными, и лич­ными неудачами. Казалось бы, все кончено, и он сам предчувствует свой близкий конец. И только рассказ Ивана вернул его к жизни. Во всяком случае, он позави­довал Ивану, которому выпало «счастье» повидаться с Сатаной, услышать о Понтии Пилате, над образом кото­рого он так яростно и упорно работал. «Хоть все перего­рело и угли затянулись пеплом», тем не менее ему так нужна была эта встреча, чтобы дописать свой роман: в' романе нет последнего штриха в образе Понтия Пила­та. И по всему чувствуется, что мастер все еще пребывает и творческих поисках этих последних штрихов. Он и не предполагал, что в итоге этих поисков он обронит только несколько слов: «Свободен! Свободен! Он ждет тебя!», которыми и должен закончиться его роман о Понтии Пилате.

Булгаков использует любую возможность, чтобы еще и еще раз    подчеркнуть обреченность Мастера:  «У меня нет  больше  фамилии,- с  мрачным  презрением   ответил странный гость.- Я отказался от нее, как и вообще от всего в жизни, забудем о ней». Почему? Почему талант­ливый,  образованнейший человек,     материально   вполне обеспеченный,  влюбленный   и   любимый,    «вдруг»   отка­зывается от своей фамилии и от всего в жизни? Неужели только неудача  с  романом так  удручающе на него по­действовала? Неужели только статьи Аримана, Лавровича л  Латунского   привели  его  к  трагическому  концу,   как утверждают     некоторые    критики?     Разумеется,     нет! (И здесь уместно будет напомнить об отношении самого Булгакова к тем критическим статьям, которые лавиной обрушились на пего после премьеры «Дней Турбиных». Е. С. Булгакова рассказывала о том, как Михаил Афана­сьевич    аккуратно    собирал эти статьи    и    подклеивал в альбом:  а самые злобные развешивал по стенам квар­тиры и со смехом показывал своим гостям.  Словом, по­добная критика ие столько угнетала Булгакова, сколько веселила, настолько она была тенденциозной и непрофес­сиональной.)   Главное,  Булгаков и в этом  нисколько  не похож на Мастера. Сколько бы не подвергали его крити­ке,   он   упорно   и   настойчиво   продолжал   работать.   Два романа и несколько пьес - не так уж мало для человека, очень рано распознавшего свою смертельную болезнь.

«Настали безрадостные осенние дни... Чудовищная неудача с этим романом как бы вынула у меня часть ду­ши. По существу говоря, мпе больше нечего было делать, и жил я от свидания к свиданию. И вот в это время слу­чилось что-то со мною. Черт знает что, в чем Стравин­ский, наверно, давно уже разобрался. Именно, нашла на меня тоска и появились какие-то предчувствия. Так, на­пример, я стал бояться темноты. Словом, наступила ста­дия психического заболевания. Мне казалось, в особенно­сти когда я засыпал, что какой-то очень гибкий и холод­ный спрут своими щупальцами подбирается непосредст­венно и прямо к моему сердцу...»

Булгаков глубоко и точно раскрывает психологию заболевшего человека. И как врач, и как человек, познав­ший в своих переживаниях все то, что выпало на долю Мастера, Булгаков сам пережил это состояние.

С. Ермолинский, знавший Булгакова в 30-е годы, тоже пишет о страхе, который преследовал писателя - страхе совсем другого характера. С. Ермолинский рассказывает о переживаниях Булгакова, которому как врачу было уже ясно, что он неизлечимо болен. «У мепя прекрасное здо­ровье»,-соглашался Булгаков, хотя «знал о себе все задолго до появления очевидных симптомов болезни».

Однако стоит обратить внимание и на другое. Из рас­сказов его близких мы знаем Булгакова как человека му­жественного, не терявшего чувства юмора даже в самые тяжелые периоды своей жизни. И все-таки каждому дол­жны быть понятны чувства, которые оп испытывал, узнав о неотвратимости своей судьбы. Друзьям казалось, что он мнителен, выглядел в их глазах немножко смешным, ко­гда он то и дело забегал в аптеку, покупал лекарства, ужасно боялся заразы, постоянно мыл руки. Все это ка­залось смешным пустяком, слабостью, вплоть до того мо­мента, когда узнали о его смертельной болезни.

И в передаче внутреннего состояния заболевшего че­ловека и начинавшего это осознавать Булгакову, кажет­ся, нет равных. Возможно, оп передал собственные пере­живания, испытываемые им во время мучительной болезни.

Во время одного из ночных кошмаров и сам Булгаков, как и Мастер, сжег часть романа «Мастер и Маргарита». Может, именно этот случай, рассказанный Мастером, я дал повод критикам отождествить автора с героем. Мо­жет быть. Но только сходство здесь чисто внешнее. В по­рыве отчаяния, бессилия что-либо изменить в своей пе­чальной судьбе - с ним случилась неотвратимая беда -'

 готов ото всего отказаться и забыть самого себя, свой роман, свою возлюбленную: «Я возненавидел этот роман, и я боюсь. Я болен. Мне страшно». Здесь таится ключ к разгадке последующих, на первый взгляд, экстрава­гантных поступков Мастера. Впервые Мастер признался своей возлюбленной, что он болен, так и не признавшись в неотвратимости исхода. Только после этого она убеди­лась, что он действительно болен. Действительно, несколь­ко расплывчат, «бессвязен» становится рассказ Мастера только тогда, когда повествование касается его выхода « литературную жизнь. Вот тогда только краски бледнеют, рассказ становится расплывчатым. Во всем же остальном он точен, конкретен.

Из рассказа Мастера совершенно явственно выступа­ет: он мог принимать Маргариту до тех пор, пока их любовь была тайной. Как только она объявила ему о сво­ем желании разорвать с мужем и открыто прийти к нему, оп этому воспротивился. И, поняв, что ее не переубедить, сам ушел из квартиры как раз накануне ее перехода к нему. Он не мог принять е-е жертвы. Он не мог видеть ее несчастливой. Отчаяние и ярость, когда она узнала о сожжении рукописи, испуг, когда узнала о болезни, сме­няются надеждой, что она сумеет спасти, вылечить своего возлюбленного, избавить его от страха перед роковой бо­лезнью.

Эта болезнь словно возмездие за ту неправедную жизнь, за то счастье, которое они скрывали от людей: «Вот как приходится платить за ложь... и больше я не хочу лгать»-вот к чему приходит она в результате дра­матических событий, связанных с болезнью Мастера. Она готова решительно порвать со своим мужем и навсегда прийти к нему. Казалось бы, мечта Мастера сбывается, но он не может принять ее: «Я не допущу, чтобы ты это сделала. Со мною будет нехорошо, и я не хочу, чтобы ты погибала вместе со мною». Он-то знает, что он неизлечи­мо болен, отсюда его решительный уход из дома. Он знал, что она сдержит свое слово, видел «ее полные ре­шимости глаза»: «Я погибаю вместе с тобою. Утром я буду у тебя». Вот это-то п побудило его покинуть свой дом. 1де он был эти два месяца? Не имеет никакого значении. Только «в половине января, ночью, в том же самом пальто, но с оборванными пуговицами», он снова появился в своем дворике. Что побудило его возвратиться сюда!

Всегда тянет? на пепелище. Так и он. Может, он бы в даже зашел в свои комнаты, но «в комнатах моих играл патефон. Это вое, что я расслышал, но подглядеть ничего не мог... Холод и страх, ставший моим постоянным спут­ником, доводили меня до исступления. Идти мне было некуда». Он готов был даже броситься под трамвай, но «страх владел каждой клеточкой» его тела.

Но даже и в таком состоянии он не мог подумать о пей, как не мог известить ее о том, где он находится: «Перед нею,- гость благоговейно посмотрел во тьму но­чи,-легло бы письмо из сумасшедшего дома. Разве мож­но посылать письмо, имея такой адрес... Душевноболь­ной?.. Вы шутите, мой друг! Сделать ее несчастной? Нет, на это я не способен».

В этом вся суть его характера. В страшных мучениях отказывается он от своей любимой, чтобы не навлечь на нее неотвратимых несчастий. Что может быть более тра­гичного в жизни?

Салтыков-Щедрин и Лев Толстой - два писателя, у которых Булгаков учился любить высокое и благородное, ненавидеть пороки и зло. Эти великие учителя и помогли Михаилу Булгакову создать в своих произведениях «два мира»-мир добра и света, мир высоких нравственных традиций и мир теней, беспощадно разоблачаемых ху­дожником. А произведения, в которых утверждается доб­рое начало в человеке и отрицается порочное, утвержда­ется вера и доказывается, что безверие приводит к мо­ральному оскудению и гибели человеческого в человеке, достойны быть верными спутниками строителей нового; общества.